Ростислав Евдокимов

...Но от двуглавого орла
Осталась только зоркость взгляда
Ни крепкой верности гнезда
Ни крыл державного размаха
Пятиконечная звезда
Кроваво-грязная как плаха... (1981 г.)

Ростислав Евдокимов - потомственный НТС-овец. Ростислав Евдокимов-Вогак, правозащитник, поэт и публицист, родился 29 ноября 1950 года. Сын старого члена НТС Бориса Евдокимова, печатав шегося в "Посеве". 22 июля 1982 года Ростислав Евдокимов был арестован в связи участием в выпуске Информационного бюллетеня СМОТ. Освобожден в 1987 году, лидер Санкт-Петербургской организации Народно-трудового Союза российских солидаристов, член редколлегии журнала "Посев", член Руководящего круга НТС.

"- Я окончил музыкальную школу по классу скрипки. Хотел поступить в музыкальное училище на теоретико-композиторский, но не стал поступать, потому что это автоматически означало армию. И я поступил на физический факультет в 1968 году, затем на исторический - в 1969-м.
Весной 1972г. я был с исторического факультета отчислен. В академической справке значилось за 5 экзаменов 5 пятерок, а за пятой пятеркой было написано - "исключен за академическую неуспеваемость". Любая секретарша в любом ВУЗе понимала это совершенно однозначно, и попытка с такой справкой поступить была совершенно бессмысленна.

Поэтому я по рекомендации одного своего приятеля кончил курсы взрывников при Горном институте.

Одновременно меня от военкомата пропустили через психиатрическую экспертизу.

Так как у меня отец был дипломированный шизофреник, а считается, что шизофрения может быть наследственным заболеванием, меня радостно признали шизофреником, заодно освободив от армии.

Опять же - парадоксы нашей действительности: дипломированный шизофреник работал взрывником, притом не просто взрывником, а в геологических экспедициях на границах со странами НАТО.

Еще с университетских времен я начал писать стихи, и сейчас пишу. Потом, несколько позже, я начал писать прозу, эссеистику.

Когда я уже был арестован, меня приняли в швейцарский и французский ПЕН-клубы. Я не был ни в Швейцарии, ни во Франции и поэтому никаких официальных документов не имею, но меня уверяют, что это все-таки имело место.

Параллельно я занимался всяческой научной работой. В 1979 году у меня была довольно престижная публикация в сборнике к 2400-летию Платона - "Платон и его эпоха".

После ареста отца, когда меня выгнали из университета, я, естественно, стал ездить к отцу в Казань. А к этому моменту я как раз познакомился с Сашкой Подрабинеком, еще до того, как он организовал свою Комиссию по злоупотреблению психиатрией в политических целях. И как только он ее создал, он обратился ко мне с просьбой дать какие-то материалы. И не только по отцу: по Петербургу, по Казанской психбольнице, куда я мог ездить на свидания, выяснять какие то вопросы.
Я этим и занялся. Формально я в группу не входил, но одно время фактически выполнял роль их петербургского представителя.

Потом я в очередной раз уехал в какую-то экспедицию на Север. На Севере я услышал по радио, что мои знакомые: Левка Волохонский, Наташа Колесниченко и некоторые другие (с ними со всеми я был знаком года с 1978-го) создали СМОТ. Когда я вернулся из экспедиции, тоже присоединился.

А затем, когда прошла первая волна арестов по СМОТу, создалась ситуация, что те, кто остался на свободе, были люди бесписьменные. Альбина Якорева и Наташа Колесниченко попросили меня, чтобы я помог с составлением документов. Я стал составлять документы и это естественным образом вылилось в то, что мы вместе со Славой Долининым возобновили издание "Информационного Бюллетеня" СМОТ.

У нас было очень хорошо поставлено дело с точки зрения профессионально подпольной. Мы со Славой готовили текст бюллетеня, какую-то информацию, конечно, передавали нам и другие СМОТовцы. Печатали 4 экземпляра на машинке. Затем я уничтожал первый экземпляр и копирку (по ним можно было прочитать почерк пишущей машинки). А с остальными тремя мы делали так: один передавали на Запад, один оставался у нас в архиве (к сожалению то, что было у Славы Долинина, нашли, он плохо, оказывается, прятал) и, наконец, один экземпляр мы отдавали в работу.

Я передавал его Альбинке Якоревой, которая увозила его в какой-нибудь провинциальный город. Обычно это были разные города, например Ярославль, Прокопьевск, где провинциальные машинистки этот номер перепечатывали.

И вот с экземпляра, перепечатанного в какой-нибудь Костроме, что найти очень сложно, делались ксероксы и размножались уже в сотнях экземпляров.

Естественно, что ксероксы делались по договоренности с теми, кто на них работал. Но они действительно не знали, откуда получали оригинал и куда все это увозят с ксерокса.

С этой точки зрения была соблюдена вся необходимая конспирация, и лишь один человек знал всю цепочку - это была Альбина Якорева.
Наши бюллетени я отправлял в НТС, и там ряд материалов перепечатывался в журнале "Посев". (Именно эти материалы были мне впоследствии инкриминированы - только то, что напечатано в "Посеве".)
Но в конце 1981 года мы почувствовали, что нам буквально сели на хвост. И тогда мы передали дела в московскую группу Валеры Сендерова. Они позже начали, но, к сожалению, раньше провалились, продержавшись несколько месяцев.
В Москве нет традиций конспирации. Кто знает, может, питерские туманы способствуют выработке таких навыков.

14 июня 1982 года пришли с обыском ко мне и к моему подельнику Вячеславу Долинину. У меня уже была прививка. Поэтому им у меня на квартире практически ничего не удалось найти, кроме нескольких НТСовских брошюрок да парочки журналов "Посев". Их я мог благополучно списать на отца, что, мол, перед смертью он мне их дал - не выбрасывать же, лежат себе и лежат, никому я их не показывал.

Даже по тем временам они не смогли получить ордер на арест, прокурор на основании этих улик никак не мог выдать санкцию. А Долинина, к сожалению, арестовали и меня таскали на допросы свыше месяца.

Я ходил на эти допросы, причем отрицал сам факт знакомства с подельником - все время делал вид, что фамилию его не могу запомнить: то ли Данилов, то ли Данилин, то имя путал: не то Вячеслав, не то Владислав, и отчества не знал - Леонидович или Ларионович.

Через месяц с небольшим все это закончилось тем, что привезли пакет из Москвы, изъятый у Севы Кувакина, активиста СМОТа. В пакете были некоторые мои собственноручные бумаги, микропленки, подготовленный мною с подельником сборничек стихов Руальда Мандельштамма и Леонида Арамзона, масса чужих книг, статьи. Этого вполне хватило для дела.

Но мне повезло - как раз накануне приехала Альбинка Якорева, которая готовилась уезжать из Союза. Она - мать двоих детей, и ее шантажировали арестом.

Уезжать она должна была из Питера, потому что здесь была прописана. Хотя реального жилья она не имела: Альбина была в те годы "профессиональной революционеркой", каталась по всему Союзу.

И когда она приехала, чтобы завершить все дела, мы с ней успели встретиться и договориться об одной простой вещи, а именно - когда она пересечет границу, я буду давать показания о преступной деятельности гражданки Якоревой с таким видом, как будто я не знаю, что она уехала. И все эпизоды, которые на нас могут вешать, будут повешены на Альбинку. Это в интересах не только моих, это в интересах и третьих людей. Чтобы отвести от них улики.
Мы договорились, что, когда она пересечет границу, я об этом узнаю благодаря определенному вложению в передачу. Это будут лимоны или конфеты "Лимончик".

22 июля я, как всегда, отправился к следователю с "сидором" - в нем мыло, сыр, колбаса, теплые вещи - и был арестован.

Дней десять я не давал никаких показаний, а они меня уговаривали. А потом мне передали лимоны и я сделал вид, что поддался на уговоры, и они тоже должны были делать какие-то ответные ходы. Я начал давать показания по той схеме, которую мы с Альбинкой разработали.

Насколько я помню, практически на все их вопросы удалось дать ответы, в чем мне очень помогал опыт 1971 года.

Суд состоялся в 1983 году в июне, потом кассация, потом надо ждать этап. В общей сложности в Большом Доме я просидел год и месяц.

Долинину дали четыре плюс два, мне пять плюс три".

ПАНОРАМА, N3(33), май 1992

Ростислав Евдокимов - потомственный НТС-овец
Народно-трудовой союз российских солидаристов