 | Забытые жертвы октября 1993 |
Валерий Шевченко Забытые жертвы октября 1993 года -http://1993.sovnarkom.ru/KNIGI/Shevchenko_VA/Shevchenko_VA.doc
Если погибших действительно так много, то возникает вопрос: почему же их не разыскивали родные и близкие? А если и разыскивали, то когда и как? «Даже если и мы что-то прошляпили, - заявил бывший следователь Генпрокуратуры Л.Г. Прошкин, - то просто по здравому смыслу не могло такое количество людей исчезнуть бесследно. Ведь у большинства же есть родственники, жёны, дети» . «В каждый из 89 субъектов РФ мы отправили поручение с просьбой предоставить сведения обо всех пропавших без вести, - уточнял руководитель следственной группы Сергей Алексеевич Аристов. – На конечном этапе осталось всего две сомнительные «пропажи»: старушка семидесяти восьми лет и тринадцатилетний подросток. Куда они делись, мы так и не выяснили» . Остановимся на проблеме поиска людей, пропавших без вести, подробнее.
С 12 ч. дня 6 октября 1993 года в ГМУМ начал работать импровизированный информационный центр, куда стекалась информация из московских моргов и больниц о зарегистрированных раненных и погибших. Объявили и справочный круглосуточный телефон – всего лишь один, по которому можно было узнать, нет ли среди уже известных погибших и раненых того или иного человека. Телефон звонил, не смолкая. Звонили как из Москвы, так и из других городов России. Но, например, за один из первых дней работы сотрудники центра смогли дать информацию только по пяти разыскиваемым. Чаще отвечали, что «нет этой фамилии в наших списках, но наши данные ещё не полные, попробуйте позвонить завтра». Или успокаивали звонивших следующим образом: «Вашего сына в наших списках нет. Может быть, он не пострадал, позвоните завтра» . Вместе с тем в ГМУМе заявили, что никаких других телефонов, по которым можно получить информацию о пострадавших в трагических событиях в Москве, не существует, и что никакой статистической обработки данных центр вести не будет .
С утра 5 октября к окошку справочной Института им. Склифосовского выстроилась очередь. Родственники не вернувшихся домой родных пытались выяснить их судьбу. Женщина средних лет, разыскивающая мужа, когда ей ответили, что больной с такой фамилией не поступал, сказала, как бы не обращаясь ни к кому: «Вот как ушёл позавчера утром к Белому дому, так и нет его». Оттеснивший её от окошка мужчина попросил: «Посмотрите ещё две фамилии… Сын с одноклассником вчера ушли туда и пропали…» . В московское бюро регистрации несчастных случаев с 3 по 12 октября обратились 1535 человек, искавших своих пропавших родственников . Конечно, это не означает, что все пропавшие люди так или иначе не нашлись в последующие дни. Далеко не все исчезновения в те дни связаны с кровавыми событиями.
Но, как сообщили журналистам газеты «Комсомольская правда» сотрудники моргов Москвы, многие люди не смогли найти и опознать своих близких . У стены стадиона «Асмарал» разместился пункт помощи в розыске погибших. Подходили люди и спрашивали: «Где ж теперь искать, если и домой не вернулся, и в моргах не найден. Где искать-то?»
Можно было, конечно, подать заявление в отделение милиции. Евгений Николаевич Песков, отец погибшего 4 октября около Дома Советов Юры Пескова, 6 октября попытался подать заявление на розыск сына в московское отделение милиции №167, но, увидев невменяемое состояние сотрудников милиции, вынужден был уйти . У родственников М.М. Челышева в милиции долго отказывались принимать заявление: «Это ваши проблемы, ищите сами» . Маме погибшего Сергея Новокаса в милиции говорили: «Что вы сюда ходите? Вот растает снег, и тогда труп найдём» .
Родственники погибших нередко сталкивались с непониманием и грубостью в учреждениях, куда им приходилось обращаться. Например, родных Челышева выгнали из первой градской больницы со словами: «Здесь вам не вернисаж». В прокуратуре после проведения идейно-воспитательной беседы им заявили, что родственники должны выдать все записные книжки пропавшего, чтобы выявить все связи . «Куда только ни обращалась в надежде узнать хоть что-то о своём сыне, - вспоминала мама Сергея Новокаса Галина Харлампьевна. – Везде отказы, и далеко не всегда вежливые». Телевизионные работники отказались показать в эфире фотографию Сергея . Заметим, что и С.Н. Новокас, и М.М. Челышев, и Ю.Е. Песков являлись жителями Москвы. Что же оставалось делать родственникам иногородних, куда обращаться и где жить во время обхода различных учреждений?
По приказу из ГУВД Москвы столичные отделения милиции категорически отказывались принимать заявления и предоставлять какие-либо сведения родственникам погибших из других регионов . Е.В. Юрченко рассказывал о том, как родственники погибших из других городов не могли получить сведений в отделениях милиции Москвы. Им предлагали подавать заявления по месту жительства .
И лишь усилиями общественности тела некоторых погибших удалось опознать и захоронить. Власти отказывались выдать представителям Комитета помощи пострадавшим в событиях 3-4 октября, действовавшем при Международном фонде славянской письменности и культуры, разрешение на захоронение четырёх погибших, чьи тела ещё оставались в столичных моргах, так как они не являлись родственниками погибших . Разрешение удалось получить лишь в конце января 1994 года. Ответственность за похороны В.П. Бритова, А.С. Руднева, В.С. Светозарова и В.Н. Цымбалова, которые состоялись 23 февраля 1993 года на Николо-Архангельском кладбище, взяли на себя сопредседатель Союза русского народа Владимир Павлович Бирюлин и кинорежиссёр Геннадий Анатольевич Воронин.
Когда В.П. Бирюлин и Г.А. Воронин по требованию объединения «Ритуал», в системе которого находятся московские кладбища, обратились в Институт им. Склифосовского за разъяснением, почему трупы названных лиц так долго находились в морге, заведующая отделом судмедэкспертизы В.А. Строкова, увидев диктофон, воскликнула: «Я не имею право разглашать тайну следствия, я дала подписку, я теперь подстатейный человек, я вообще долго буду помнить эти события» .
В свою очередь следователь Генеральной прокуратуры В.Д. Николаев, занимавшийся выяснением личностей погибших, на вопрос журналиста Н.Х. Гарифуллиной, почему же не дали объявления в газетах, заявил следующее: «Скажу откровенно, я не раз настаивал на этом, предлагал опубликовать в центральных газетах фотографии погибших. Мы должны узнать, что же это за «неизвестные». Но МВД не хотело давать такие объявления, сначала по тактическим соображениям, потом, видимо, ещё по каким-то». «Реакция Московского уголовного розыска и отношение к людям, которые пытаются что-то выяснить, - делился впечатлениями с Гарифуллиной Бирюлин, - откровенно враждебны. Тенденция скрыть, спрятать факты ощущается на каждом шагу. И я не могу передать, каких усилий стоило всё же узнать что-то об этих четверых людях» .
Мама Сергея Новокаса, узнав о похоронах опознанных защитников парламента, возобновила поиски. Помогавшему ей В.П. Бирюлину начали угрожать. Но, наконец, мать опознала сына. Позже установлено, что тело погибшего Новокаса 5 октября доставлено в пятый судебно-медицинский морг на базе ГКБ №67 от дома 11а по Дружинниковской улице. Ввиду отсутствия документов личность погибшего не смогли установить. Его тело с 30 ноября 1993 года находилось в Лианозовском трупохранилище. Похороны Сергея прошли 4 марта 1994 года. Сотрудники прокуратуры заявили Галине Харлампьевне следующее: «Передайте Бирюлину, что это последний человек» .
Прокуратура и милиция всё же устанавливали личности некоторых погибших, имена которых потом по разным причинам не попали в официальный список погибших. В Генеральной прокуратуре на вопрос журналистов «Новой ежедневной газеты», устанавливаются ли фамилии погибших в Белом доме, ответили несколько загадочной фразой: «В той степени, как это соотносится с совершённым преступлением» .
Первый заместитель прокурора города Москвы Ю.А. Смирнов заявил, что вечером 4 октября недалеко от Краснопресненской заставы во время интенсивной перестрелки погибла шестилетняя девочка . По данным Петровки, 38 в морг Института им. Склифосовского доставили 59 трупов, среди них – четыре женских и пять детских . Непонятно, какой возраст погибших подразумевался под словом «детских» и, если, допустим, что их имена установили, неясно, включили ли в список жертв.
О том, что следственные структуры всё же пытались установить имена жертв и даже выдавали трупы для погребения, свидетельствуют следующие факты. Журналисту газеты «Аргументы и факты» Н. Солдатенкову позвонил следователь прокуратуры и попросил приехать в морг Боткинской больницы на опознание погибшей у Дома Советов девушки, в кармане которой нашли его, Солдатенкова, номер телефона. «Кто-то звонил накануне в редакцию, - вспоминал журналист, - обещал приехать в тот, как оказалось, кровавый понедельник, но не приехал. Возможно, что это была она» .
7 октября на Кузьминском кладбище похоронили скончавшегося от ран 5 октября Игоря Константинова. Гроб с телом покойного не открывали. Жене сообщили, что погиб при невыясненных обстоятельствах . По свидетельству журналиста В. Логачёва в конце февраля 1994 года в Курске похоронили ещё одного защитника Белого дома, погибшего 4 октября. Его тело незадолго до того обнаружили в одном из московских моргов .
В газету «Советская Россия» пришло письмо из города Магнитогорска Челябинской области следующего содержания: «При штурме Дома Советов 4 октября 1993 года безвинно погиб наш племянник (отличник учёбы, честный, дисциплинированный парень), который в это время был в Москве на консультации у врачей и случайно был вовлечён толпой в массу народу и расстрелян почти в упор спецназовцем отдельного 218 батальона. Об этом узнал его родственник, который был вместе с ним до самой его смерти, и узнал, кто стрелял в Сашу» .
Приведём выдержки из интервью журналиста «Вечерней Москвы» Светланы Бударцевой с сотрудником оперативно-розыскного отдела ГУВД города Москвы Андреем Осиповым: «Многих искали по обрывкам записей, сохранившихся в карманах. Ведь большинство жертв не были активными участниками событий. Почти десять дней не могли опознать убитую шальной пулей девушку. Льготный ученический проездной, да несколько телефонов. Оказалась студентка, приехавшая учиться в Москву из Казахстана. По командировочному удостоверению нашли место жительства попавшего под автоматную очередь прохожего… Восьмидесятилетний владимирец примчался в столицу, чтобы своими глазами увидеть вторую октябрьскую революцию. Кому в конфликте властей симпатизировал этот ветеран, осталось тайной даже для его вдовы» . Но, ни Игорь Константинов, ни человек, похороненный в конце февраля в Курске, ни Саша из города Магнитогорска, ни студентка из Казахстана, ни восьмидесятилетний житель города Владимира в официальном списке погибших не значатся.
